Переговоры начались 20 ноября ( 3 декабря ) 1917 г. в Брест-Литовске. 2 (15) декабря было подписано соглашение о перемирии. 9 (22) декабря начались переговоры о мире. Германские империалисты стремились отторгнуть от России территории Польши, Литвы, Латвии, Эстонии и Белоруссии.
Советской делегации было заявлено в виде ультиматума, что германские предложения являются необходимым условием заключения мира. Немцы от имени четвертного союза заявили, что на мир без аннексий и контрибуций согласны, но при условии, что к переговорам присоединятся все воюющие страны. Они, естественно, понимали, что этого не будет никогда, но в таком случае они перекладывали ответственность в продолжение войны на страны Антанты. Требования германской стороны были тяжелы и унизительны, но это был единственно правильный выход, в конкретных исторических условиях. Продолжение войны с Германией могло кончится гибелью Советской власти. Всесторонняя оценка внутреннего и международного положения приводила к выводу, что как временное отступление мир необходим, хоть и дорогой ценой.

1413

ЗАМЕТКА О НЕОБХОДИМОСТИ ПОДПИСАТЬ МИР
"Не подписать мира в данный момент, это значит объявить вооруженное восстание или революционную войну против германского империализма. Это либо фраза, либо провокация русской буржуазии, которая жаждет прихода немцев. На деле мы сию минуту воевать не можем, ибо армия против войны, армия воевать не может. Неделя войны с немцами, перед которыми просто бежали наши войска, с 18 по 24 февраля 1918 г., вполне доказала это. Мы в плену у германского империализма. Не фраза о вооруженном восстании против немцев сию минуту, а систематическая, серьезная, неуклонная работа подготовки революционной войны, создание дисциплины, армии, упорядочение железных дорог и продовольствия. Такова точка зрения большинства ЦИК, в том числе Ленина (и большинство ЦК большевиков) и Спиридоновой, Малкина (меньшинство ЦК левых эсеров)."

(Ленин ПСС. Т. 35. стр. 384.
Написано 24 февраля 1918 г.
Впервые напечатано в 1929 г. в Ленинском сборнике XI)

НА ДЕЛОВУЮ ПОЧВУ
"Войну надо вести по-настоящему, или ее совсем не вести. Середины тут быть не может. Раз нам германские империалисты ее навязывают, наша священная обязанность трезво оценить наше положение, учесть силы, проверить хозяйственный механизм. Все это должно делаться со скоростью военного времени, ибо всякое промедление в нашем теперешнем положении поистине "смерти подобно". Ганнибал у ворот, - об этом мы не должны забывать ни на минуту.
Для ведения войны по-настоящему необходим крепкий организованный тыл. Самая лучшая армия, самые преданные делу революции люди будут немедленно истреблены противником, если они не будут в достаточной степени вооружены, снабжены продовольствием, обучены. Это настолько ясно, что не требует пояснения."

(Ленин, ПСС, Т.35, стр. 408.
"Правда" № 38, 1 марта (10 февраля) 1918 г.)

Самая главная и безусловная необходимость подписания мира диктовалась прежде всего тем, что у молодой Советской республики не было армии. Рабоче-Крестьянская Красная армия только начала формироваться, а старая армия представляла из себя, как говорил Ленин на VII съезде: "больную часть организма, которая испытала неслыханные мучения, истерзанная лишениями войны, в которую она вошла технически неподготовленной и вышла в таком состоянии, что при всяком наступлении предается панике". Армия была в стадии полного разложения, солдаты рвались домой, чтобы скорей принять участие в разделе помещичьей земли и в создании нового Советского государства. Армия окончательно утратила боеспособность и не представляла серьезной вооруженной силы, которая мола бы противостоять хорошо вооруженной и дисциплинированной германской армии и защитить Советскую республику.

8


Еще одна причина, по которой нельзя было продолжать войну — состояние разрухи, в котором находилось народное хозяйство. Этот упадок, это результат продолжительной войны и политики Временного правительства. По всей стране закрывались фабрики и заводы, росла безработица, в тяжелом положении находился железнодорожный транспорт.
Социалистическая революция победила в одной стране, которая оказалась в окружении враждебных капиталистических государств. И государства эти готовились к нападению на Республику Советов. Сначала, в период "триумфального шествия" силам революции противостояли малочисленные и слабые враги - отряды юнкеров и буржуйчики. Теперь стране Советов угрожал один из гигантов мирового империализма.
Естественно, в таких условиях единственным выходом было скорейшее заключение мира. Тем более, что Германии нужен был мир на Востоке, дабы высвободить силы для продолжения борьбы на Западе. А Советской России необходимо было получить хотя бы кратковременную передышку для того, чтобы привести в порядок хозяйство и подготовить армию к будущей неминуемой войне.
Как на эти события смотрели представители стран Антанты и центральных держав?

В своих военных мемуарах Ллойд Джордж ( том VI , гл. 83 ) пишет:

"Совершенно очевидно, что, хотя большевистское правительство порвало с Антантой и заключило сепаратный мир с Германией, мы не могли при этих обстоятельствах оставить Россию под господством германцев. Мы не могли примириться с тем огромным ростом германского империализма, который питался обусловленной в договорах добычей, особенно германским господством над Украиной с ее запасами хлеба и скота, углём Донецкого бассейна и, в дальнейшем (через Чёрное море и Кавказ), обширными запасами каспийской нефти. Если Германия сможет свободно пользоваться этими ресурсами, все результаты нашей блокады будут сведены на-нет."

Ллойд Джордж говорит нам, что они вынуждены были вмешаться, апеллируя ещё и к тому, что в портах России скопилось множество военных грузов, которые Англия отправляла в Россию для борьбы с центральными державами. (Дэвид Ллойд Джордж премьер-министр Великобритании)

"Теперь, когда Россия подписала мирный договор с немцами, эти военные материалы могли попасть в руки наших врагов и были бы использованы против нас. Было мало вероятно, чтобы большевистское правительство добровольно отдало их Германии, но оно могло оказаться вынужденным это сделать под германским натиском."

Надо отдать должное гражданину премьер-министру, он довольно объективно оценивал происходящее в России. Из его мемуаров следует, что он был хорошо осведомлён о событиях в Республике Советов. Но не стоит обольщаться объективностью представителей стран Антанты. Проигнорировав призыв к миру от Советского правительства, под благовидным предлогом они в конце концов перейдут к открытой интервенции и станут косвенно союзниками Германии в разграблении территорий бывшей Российской империи.

poster 14

 Ллойд Джордж:

"Большевики были тогда в количественном отношении небольшой партией, вышедшей из рядов городских рабочих. Притязания большевиков на власть основывались на праве сильнейшего, которое определяется твердостью воли, ясностью задач и вооруженной силой...
Наблюдателям за пределами России трудно было сказать, устойчиво ли большевистское правительство. Нет никакого сомнения, что в России были значительные группы населения, которые не питали никакой любви к большевистским властям, утвердившимся в Москве и Петрограде. Казалось, что вся страна распадётся на части."

"Большевики, как правило, не были верны ни Германии, ни Антанте...Они сами признавали, что их цель — свергнуть все капиталистические правительства, поэтому мы могли ждать от них только последовательно-враждебной политики."

11

Ллойд Джордж ( том V, гл. 71 )

"Разложение в России зашло слишком далеко и разъело существующий строй российскою государства слишком глубоко, чтобы его можно было исцелить перевязкой на медпункте под пулеметным огнем. Временное правительство, управлявшее Россией с момента отречения царя, думало, что к ранам России можно применить временные лечебные средства и затем послать Россию обратно на поля сражений."

"Львов и Милюков не могли бы руководить русской революцией, не мог бы это сделать и Керенский. Революция могла бы закончиться полной анархией и распадом России на бесчисленные мелкие и непримиримые государства, враждующие между собой из-за неясно очерченных границ, или она могла завершиться новой военной диктатурой. Россия привыкла к верховной власти военщины. Корнилов был очень близок к установлению такой автократии. Ленин устранил эту угрозу и через хаос, кровопролитие и страдания привел Россию к изумительному преобразованию, которое в случае успеха может еще изменить все мировое экономическое положение."

Донесения дипломатов очень точно описывали события в России, поэтому в Лондоне никаких иллюзий не было относительно происходящего. Ленин был наймитом кайзера только для его политических противников внутри России. Никто из иностранцев не игнорировал и не сбрасывал со счётов революционную энергию масс и социально-экономические противоречия, которые накалились до предела, в отличие от современных отечественных историков и публицистов, которые замалчивают и намеренно умаляют роль рабочего движения, пытаясь показать революцию исключительно как заговор верхов. Англия имела те же проблемы, английский рабочий класс так же не хотел воевать, военные программы и мобилизация привели к ухудшению экономической ситуации и положению трудящихся. Английскому правительству все трудней было оправдывать необходимость войны.
Мобилизационный ресурс был практически исчерпан.

По этому поводу Ллойд Джордж в своих военных мемуарах пишет следующее:

"Когда началось великое германское наступление на нашем фронте в марте 1918 г., мы немедленно составили план для дальнейших мероприятий по набору рекрутов. На заседании военного кабинета 25 марта сэру Окленду Геддесу было поручено заготовить в ближайшее время краткий проект закона, который дал бы нам полномочия повысить подлежащий призыву возраст до 50 или 55 лет, брать на военную службу духовенство...
Кроме того, мы узнали, что трэд-юнионы будут чрезвычайно недовольны крайними мерами, принятыми в отношении английского населения, если население Ирландии останется ими незатронутым.
Г-н Дьюк, генеральный секретарь по делам Ирландии, решительно высказался против такого метода пополнения армии и 27 марта представил нам меморандум генерала Магона. Меморандум гласил следующее:
"Призыв можно провести, но с величайшими затруднениями. Ему самым решительным образом будут противиться объединенные националисты и духовенство. Настоящий момент — самый неподходящий для такого мероприятия за все время моего пребывания в Ирландии. Будет брошен клич: "Долой Англию— пришло время Ирландии!" Произойдут забастовки, которые нарушат всю жизнь страны. Будет прервана железнодорожная, почтовая и телеграфная связь. В Ирландии в настоящее время меньше войск, чем это было на протяжении значительного периода времени. Часть войск еще должна быть отсюда взята. На это время нам понадобятся добавочные силы, по крайней мере две бригады (по моему мнению, гораздо больше). И такое положение, я не сомневаюсь, продлится больше трех месяцев.
Ирландию надо будет разделить на несколько округов. Надо будет обсудить вопрос, проводить ли призыв всюду одновременно или округ за округом. Каким бы путем мы это ни делали, в стране необходимо будет ввести военное положение. Правосудие надо будет на время оставить в стороне, поскольку, по крайней мере в первые две недели, несомненно будут кровопролития и иные страдания для гражданского населения.
Количество людей, которое мы сможем получить в Ирландии, мне трудно определить. Десять месяцев назад я насчитал 160 тысяч человек при очень либеральном подходе к призыву. Сейчас, с увеличением возраста, мы сможем получить больше, я думаю, что некоторые из призванных станут хорошими и преданными солдатами (значительное число призванных по всей вероятности причинит нам большие затруднения).
Полицию придется объединить в более крупные соединения, чем несомненно сократится ее полезность. Придется считаться с возможностью нарушения береговой охраны и с опасностью выступлений в деревнях.
Первое мероприятие, которое я предлагаю, заключается в том, чтобы немедленно устранить всех известных вожаков; добавочные войска должны прибыть на места всюду одновременно; каждый замеченный в неповиновении, кто бы он ни был, должен быть немедленно арестован.
Меры эти суровы, но положение очень серьезно. Иначе не обсуждался бы здесь вопрос о необходимости проведения призыва в такое неподходящее время."
Этот документ показывает, насколько серьезны были возражения против введения воинской повинности со стороны тех, кто был знаком с положением в Ирландии...
Сэр Эдвард Карсон, ушедший из кабинета вследствие нашего решения вступить снова в переговоры с ирландскими националистами по вопросу о предоставлении гомруля (англ. Home Rule, "самоуправление"), приемлемого для всего ирландского народа, был также приглашен для изложения своего мнения.
Сэр Джемс Кемпбелл решительно заявил, что введение воинской повинности в Ирландии будет стоить тяжелого кровопролития, а количество людей, которое оно нам даст, будет чрезвычайно незначительным."

(Дэвид Ллойд Джордж. Военные мемуары. Т. 5
18. Проблема живой силы. 2. Переговоры с трэд-юнионами и Ирландией.)

picture-128

Призыв новых рекрутов и повышение призывного возраста вызвало бурю негодования в Англии. Организованные рабочие заявили, что они самым решительным образом будут возражать против проведения мероприятия, которое вольет в армию еще десятки тысяч членов профсоюзов, уже давших армии миллионы солдат. Так же возражали против нового призыва и промышленники, потому что новая программа рекрутирования отрывала от промышленности тысячи квалифицированных рабочих. Все оставшиеся мужчины призывных возрастов были уже многократно просеяны, все полностью или условно освобождены от военной службы; новый призыв большого количества из них требовал осторожной дипломатии и откровенных переговоров с лидерами трэд-юнионов. Это происходило во всех воюющих странах. Германия и Австрия не были исключением. Кризис, к которому привела война приближал революцию.

Граф Чернин ( Австро-венгерский дипломат и государственный деятель ) в своих мемуарах не скрывает положения, в котором оказалась империя в результате     войны:

15 января 1918 г.
"Я только что получил от штатгальтера ( должностное лицо, представитель власти ) Н. Н. письмо, оправдывающее все опасения, которые я постоянно высказывал вашему величеству. Он говорит, что мы стоим непосредственно перед продовольственной катастрофой. Положение, вызванное легкомыслием и бездарностью министров, ужасно и я боюсь, что сейчас уже слишком поздно, чтобы задержать наступление катастрофы, которая должна произойти через несколько недель. Мой коллега пишет буквально следующее "Венгрия снабжает нас лишь незначительными запасами, из Румынии мы должны получить еще десять тысяч вагонов маиса; остается дефицит по крайней мере в тридцать тысяч вагонов зерна, без которых мы просто погибнем. Когда я убедился, что положение вещей обстоит именно так, я пошел к председателю совета министров, чтобы поговорить с ним по этому поводу. Я сказал ему все, то есть, что через несколько недель остановятся наша военная промышленность и наше железнодорожное сообщение; снабжение армии станет невозможным, ее ожидает катастрофа, а ее падение увлечет за собою Австрию, и следовательно и Венгрию. На каждый из этих вопросов в отдельности он отвечал: "Да, это все так" и прибавил, что делается все возможное для улучшения положения, особенно, что касается поставок из Венгрии. Но никому, даже его величеству, не удалось добиться чего-либо. Можно только надеяться, что какой-нибудь Deus ex machina (лат. неожиданная развязка) сохранит нас от самого ужасного".

Из телеграммы Чернина императору 16 января:

"Поступающие телеграммы показывают, что положение у нас становится критическим. Что касается продовольственного вопроса, то мы сможем избежать кризиса лишь при двух условиях: во-первых, при условии получения временной подмоги из Германии, во-вторых, при условии использования ее для наведения порядка в аппарате продовольствия, функционирование которого в настоящее время ниже всякой критики, и для приобретения запасов, до сих пор имеющихся в Венгрии."

Далее он пишет, что "катастрофа на почве недостатка продовольствия уже стучится к нам в дверь. Почти невозможно избежать полного краха; создаётся ужасающее положение... Революция неизбежна, если не смогут обеспечить нам хлеб."
"Если бы ваше превосходительство, или ваши ведомства своевременно обратили бы на это внимание, то мы бы не были лишены возможности доставить запасы из Румынии. По тому, как обстоит дело сейчас, я не вижу другого исхода, как реквизиция венгерской муки грубой силой и доставка ее в Австрию..."
Далее граф обращает свои взоры на Украину: "Я надеюсь получить продовольствие из Украины, если мы только сможем продержаться ещё несколько недель."
И в конце о неизбежности мира: "Если же мы не добьемся мира в ближайшем будущем, то у нас снова повторятся беспорядки, а с каждой демонстрацией в Вене цена мира будет здесь все повышаться..."

german-ww1-posters

О положении Германии.

Из показаний генерала фон Кюля комиссии рейхстага о недостатке продовольствия в Германии и Австрии (генерал-квартирмейстер Генштаба). Отрывок из письма министра продовольствия (Вильгельм фон Вальдов) 7 августа 1918 года :

"Есть опасность полного краха в новом хозяйственном году, если не получим на Украине для последних двух месяцев те запасы, которые мы не можем получить внутри страны...".

Фон Кюль приводит свидетельство генерала фон Арца (венгерский генерал-полковник) 5 января 1918 г. :

"Австро-венгерская армия в течение последних недель находилась в таком критическом положении в отношении продовольствия, что теперь уже у нас нет абсолютно никаких запасов муки и фуража. Мы должны были сократить ежедневный хлебный паёк до 280 граммов, а ежедневный паёк зерна фуража — до 1,5 килограммов".

Вот что говорил сам генерал фон Кюль:

"Мир с Советской Россией был бы более или менее надёжен, если бы мы смогли держать ее в границах и защитить наш восточный фронт. Мир этот был на самом деле не более чем перемирием. Советское правительство было нашим заклятым врагом. Кроме того, мы должны были считаться с тем, что Антанта ещё сделает попытку восстановить в России фронт против нас".

Очень интересны в этом отношении мемуары Людендорфа, ( Мои воспоминания о войне. Первая мировая война в записках германского полководца. 1914 - 1918). Казалось бы, сейчас начнутся разоблачения большевиков, буржуазная пропаганда ведь нас убеждает, что нити заговора ведут в германский Генеральный штаб. Но нет! Опять антисоветчина терпит крах. У Людендорфа любые воспоминания о большевиках проникнуты лютой ненавистью и злобой. Для заместителя начальника Генерального штаба большевики — самый злейший враг.

Людендорф:

"Детально рассматривалась также проблема: нельзя ли, перебросив все или часть дивизий с востока, настолько укрепить Западный фронт, что можно было бы реально рассчитывать на длительную оборону. Чтобы ее решить, мне следовало знать, сколько дивизий нам придется держать на Востоке. В этой связи я задал представителям правительства два вопроса относительно угрозы большевизма и значения Украины для Германии.
Преграды перед поползновениями большевиков были тогда слишком слабыми и явно недостаточными. И я, и генерал Гофман указали на чрезвычайную опасность большевизма и на необходимость сооружения пограничного кордона.
Судя по всему, правительство пока не определило своего отношения к большевизму, и его позиция в этом вопросе была расплывчатой и неясной. Оно, невзирая на протест председателя имперского военного суда, выпустило из тюрьмы Либкнехта и безучастно взирало, как господин Иоффе свободно раздавал в Берлине деньги и пропагандистский материал, подготавливая у нас революцию. Наши предостережения, в том числе и командующего войсками в Марке, не возымели действия. В конце октября Иоффе был все-таки выслан, и мы в результате вновь оказались в состоянии войны с Россией. Необходимость защитных мер от большевиков получила, таким образом, твердое обоснование."
"Мне поведали о проявлениях необыкновенного мужества и одновременно о поступках, которые я, должен честно признать, не считал возможными в германской армии. В частности, рассказали о фактах массовой сдачи в плен малочисленным группам неприятельских кавалеристов. О том, как подходившую резервную дивизию отступавшие солдаты встречали возгласами: "Штрейкбрехеры!", "Они еще не навоевались!". Эти обвинения неоднократно повторялись и позднее. Во многих случаях офицеры уже не справлялись с подчиненными и сами подпадали под влияние негативных факторов".
"Я вовсе не собирался захватывать территории ни на Украине, ни на Кавказе, а хотел лишь получить для Германии только самое необходимое, чтобы вообще иметь возможность жить и воевать. Я надеялся таким путем прорвать блокаду, помочь нашей экономике и придать немецкому народу новые физические и духовные силы. Людские ресурсы этих территорий я предполагал использовать в военных целях, либо для создания воинских формирований, либо в качестве замены немецких рабочих, способных носить оружие и пополнить фронтовые части".

Т.е. генерал настолько любит свою родину и свой народ, что так легко и просто готов отправить на убой ещё тысячи рабочих. Буржуазный патриотизм во всей красе.

"Между тем наша восточная политика шла на поводу у большевиков. Я лично считал ее чрезвычайно недальновидной, поскольку она способствовала лишь усилению всего большевистского движения. А оно было для нас губительным, и поэтому ему следовало всячески препятствовать, причем не только из военных, но главным образом из чисто политических соображений. Мы вполне могли теми частями, которыми располагали на востоке, нанести быстрый удар по Петербургу, а с помощью донских казаков – и по Москве. Это было бы лучше, чем длительное время безуспешно обороняться от большевизма на широком фронте. Последнее требовало больше сил и нервного напряжения, чем короткая решительная операция, которая к тому же укрепила бы моральный дух армии. Мы устранили бы враждебное нам по своей сути советское правительство и помогли бы установить дружественную Германии власть, которая действовала бы не против нас, а заодно с нами. Это явилось бы чрезвычайно благоприятной предпосылкой для дальнейшего успешного ведения войны".

Это то, о чем говорил Ленин, убеждая своих сомневающихся соратников в необходимости перемирия. Ведь тогда германская армия ещё обладала достаточными силами для такого "блицкрига". Остатки разложившейся армии просто не смогли бы остановить такого натиска, это неминуемо привело бы к гибели Советской власти. Это наглядно показал пример Польши, Прибалтики и Финляндии, где реакция при помощи германских штыков расправилась с революцией.

"Германское правительство не распознало тайной подрывной деятельности большевиков, считало их искренними (или хотело так думать) и вступило с ними с переговоры по пунктам, оставленным открытыми в Брестском мирном договоре. Наше правительство не смущало даже безнаказанное убийство нашего посла в Москве". (Убийство немецкого посла фон Мирбаха - это провокация левых эсеров, целью которой был срыв заключённого в Брест-Литовске мира).
"Сказывалось также влияние отпускников, зараженных революционными и большевистскими идеями. В поездах тоже велась активная пропаганда. Ехавших в отпуск солдат убеждали не возвращаться на фронт, следовавших на фронт подбивали на пассивное сопротивление, склоняли к дезертирству или мятежу. В конце июня – начале июля многое еще четко не просматривалось, но уже незаметно и неудержимо надвигалось".
"Находившиеся на Украине германские части нужны были для борьбы с большевиками и для обеспечения экономической эксплуатации занятых земель".
"В лице Финляндии, одолеваемой большевиками и обратившейся к нам за помощью, мы тоже могли обрести надежного союзника в борьбе с большевистской Россией".
"Условия Брестского мира касались только правительства большевиков, но состояние войны с ними на этом окончиться не могло из-за их революционной пропаганды".

Вот очень показательный момент, который говорит, кто был настоящим союзником германского империализма:
Людендорф пишет: "Мы вполне могли теми частями, которыми располагали на востоке, нанести быстрый удар по Петербургу, а с помощью донских казаков – и по Москве."
"С помощью донских казаков" — речь идёт о казаках атамана Краснова. Настоящие патриоты, "лучшие люди", как их сегодня величают. Об атамане Краснове написано много, лишь напомним, что он основал на Дону самостоятельное государство — Всевеликого войско Донское. Отменил на территории своего государства все декреты и постановления Советской власти и Временного правительства, заключил военный и торговый союз с Германией. Что не помешало ему в дальнейшем, после выхода Германии из войны, заключить союз с Антантой. Впоследствии, в годы Великой Отечественной войны сотрудничал с фашистской Германией в должности начальника Главного управления казачьих войск Имперского министерства восточных оккупированных территорий.

Макс Гофман в своих дневниках вспоминает:

"Для всех было ясно, что она (Февральская революция) сильно отразится на боеспособности русской армии. В виду этого у нас зародилась мысль путем сильного наступления на Восточном фронте завершить развал русской армии. Однако...главнокомандующий Восточным фронтом не обладал необходимыми для наступления силами...наше министерство иностранных дел увлеклось несбыточной мечтой вступить с Керенским в мирные переговоры.
Теперь, когда события того времени нам представляются в более ясном свете, приходится сожалеть, что мы тогда не попытались использовать настроение русского солдата, который хотел немедленно пожать плоды революции, т.е. сложить оружие и бежать домой. Если бы мы в те дни предприняли наступление, то никакая сила не была бы в состоянии приостановить развал русской армии."
(Макс Гофман - начальник штаба Главнокомандующего Восточным фронтом Леопольда Баварского.)

Деникин в своих "Дневниках русской смуты" вспоминает:

"Поход Дроздовцев от м. Сокольи до Новочеркасска длился 61 день. 7 марта выступили из Дубоссар; 15-го переправились через Буг у Александровки; 28-го перешли Днепр у Бериславля; 3 апреля заняли Мелитополь; 21 появились под Ростовом. Шли форсированными маршами, с посаженной на подводы пехотой, делая иногда 60-70 верст в сутки...
Благодаря этим обстоятельствам отряд Дроздовского шел, почти не встречая сопротивления; только у Каховки и Мелитополя он столкнулся с большевистскими бандами, которые разбил легко, почти не понеся потерь, и принял участие в двух, трех карательных экспедициях...
Суд бывал краток, расправа жестока...
Дроздовский объявил, что отряд сохраняет в отношении австро-германцев нейтралитет и ведет борьбу только против большевиков...
Однажды, когда колонна Дроздовцев пересекала железную дорогу между Бирзулой и Жмеринкой, в нее врезался эшелон австрийцев. К изумлению добровольцев австрийские офицеры приветствовали их отданием чести и криками:
— Счастливого пути!
Первый раз с немцами встретились на переправе через Днепр у Бериславля. Несмотря на усиленные марши, Дроздовскому не удалось предупредить там немцев. Когда колонна подходила к Бериславлю, он был занят уже двумя германскими батальонами, подошедшими из Херсона. После кратких переговоров, немецкий майор согласился не препятствовать переправе добровольцев и временно снять с позиции свои части, с тем, чтобы возле моста оставалась одна из немецких рот...
В Бериславле у моста стоял враг — немцы. За рекой у Каховки стоял другой враг — русские большевики; они обстреливали расположение немцев артиллерийским огнем, преграждая им путь. Добровольцам предстояло атаковать большевиков, как будто открывая тем дорогу немцам в широкие заднепровские просторы..."

Далее Деникин пишет как по джентельменски дроздовцы разошлись с немцами в Таганроге и двинулись на Ростов:
"Обойдя с севера Таганрог, в котором сосредоточился германский корпус, дошедший уже передовыми частями до станции Синявки, Дроздовский 21 апреля атаковал Ростов". По сути Дроздовский открыл путь германским войскам на Ростов. Вот такие "патриоты". Однако буржуазная пропаганда "наймитами кайзера" называет большевиков, хотя, как видно даже из этих строк, большевики были единственной силой, которая сопротивлялась продвижению немецких войск на Восток. Такие "подвиги" сегодня называют - честью и долгом русского офицера!
Это только один пример. Если мы заглянем глубже в историю Гражданской войны, то мы увидим на чьи деньги за чьи интересы воевала белая армия. И в этом нам помогут сами вожди белого движения. Однако те их последователи, кто сегодня создаёт из белогвардейцев святой образ русского патриота, почему-то не читают воспоминания своих кумиров. Либо читают, но умалчивают об этих неудобных моментах.

grjgrk8compressed file

Всегда в спорах о Брестском мире, со стороны противников Советской власти звучит аргумент, что, мол, в результате перемирия немцы перебросили 40 дивизий на западный фронт, получили украинский хлеб, фураж и сырьё, что дало им возможность продлить войну. Это ли не доказательство сговора?
Все перечисленные факты правда, но все это не могло уж сколь значительно повлиять на события. Это была агония германского милитаризма. Германия была на грани краха. Полный разлад хозяйства, брожение в армии, массовые забастовки и манифестации. К тому же в мае 1918 года на Украине началась настоящая крестьянская война, которая быстро охватила всю её территорию. Главными причинами стали возвращение земли помещикам, террор карательных и реквизиционных отрядов интервентов. Крестьянские восстания практически сорвали сбор и вывоз продовольствия. Судьба Германии была предрешена, ей оставались считанные месяцы. Ленин это как никто понимал и поэтому решился на пойти на такой шаг.

Отрывок из книги Ганса Куля "Германский генеральный штаб":

"Войска после долгих и тяжелых летних и осенних боев к моменту перемирия были утомлены как физически, так и нравственно, но тем не менее держались стойко и не отказывали в повиновении начальству, несмотря на то, что, как теперь выяснилось, они долго и систематически подготовлялись к революции подпольной работой в Германии. Об этом рассказал в своей речи на собрании рабочих и солдатских депутатов в Магдебурге в 1918 г. член независимой социал-демократической партии Фатер. Эта речь очень показательна, он заявил: "Наша революция для нас не была неожиданной, мы систематически подготовляли переворот с 25 января текущего года... Уходящим на фронт мы советовали становиться дезертирами. Последних мы сорганизовывали, снабжали подложными паспортами, деньгами и анонимными летучками. Таких людей мы посылали по всевозможным направлениям, главным же образом опять на фронт, чтобы они агитировали среди солдат и разлагали фронт; им удавалось склонять солдат на переход к неприятелю. Таким образом, разложение шло медленным, но верным шагом"."
"Сильнее всего революционное движение захватило флот. Подготовка к революции в нем шла уже давно. 30-го августа 1919 г. бывший моряк Гаазе на собрании союза моряков радикалов в Гестемюнде заявил: "Мы систематически вели нашу работу по подготовке революции во флоте с начала 1915 года. Чтобы приготовить подходящую почву для ноябрьских событий, мы собирали из жалованья по 50 пф. каждые 10 дней, завязали сношения с членами рейхстага, писали, печатали и распространяли революционные летучки".
От нас не ускользало, что в течение уже довольно долгого времени в войсках велась агитация, а также замечались и подкопы под дисциплину.
Число перебежчиков и дезертиров увеличивалось. Этим способом забывшие свой долг хотели положить конец войне. Артиллеристов, отражавших наступавшего врага, называли ,"штрейкбрехерами", "затягивателями войны" и т.п.
В тылу фронта на больших железнодорожных станциях и в населенных пунктах скапливались тысячи уклонившихся. Нам стало ясно, что источник разложения находится в тылу.
Таково было состояние войск, когда до них дошла весть о вспыхнувшей на родине революции. Первые сведения о беспорядках были получены нашей частью из Беверло 9 ноября. Там бунтовали пополнения моряков, которые образовали советы солдатских депутатов. Командовать войсковыми частями может только одно лицо и таковым является начальник. Выборных от частей можно привлекать только для совещания по вопросам продовольствия, размещения, снабжения и рассмотрения жалоб."

PP336

 Продолжение Здесь ( Страница 3)