Долг Германии к концу 1932 года составлял 12,5 млрд марок, в 1938 он вырос до 35,8 млрд марок. Ежегодно Германия должна была выплачивать 1 миллиард марок в погашение процентов по иностранным займам. Тем не менее в программу вооружений ежегодно вкладывались огромные суммы, в том же 1938 году было вложено 11 миллиардов рейхсмарок. Шахт поставил себе задачу, во что бы то ни стало прекратить выплаты этого долга. Используя свой авторитет и влияние, к тому же положение члена правления банка международных расчетов, он ловко играл на антисоветских чувствах представителей западного финансового капитала.
Для расширения связей между Германией и США в мае 1933 года Шахт отправляется в Америку. Встречается с президентом, министрами, «товарищами» с Уолл-стрита, уверяет их, что гитлеровское правительство, это самое демократическое правительство в мире, что фашистский режим «лучшая форма демократии». Американцы раскошеливаются, Германия получает новые займы. Шахт тогда в глаза Рузвельту заявил, что «...Германия будет вынуждена прекратить погашение процентов по американским кредитам», на что Рузвельт к удивлению присутствующих «...громко хлопнул себя по бедру и воскликнул со смехом:
— Так и надо банкирам Уолл-стрит!».
Ялмар Шахт и президент Рузвельт
В июне 1933 года, на международной конференции в Лондоне Шахт и Розенберг, запугав англичан «угрозой большевизма», убеждают их в необходимости перевооружения Германии под контролем и при участии Великобритании и после встречи с директором английского банка Монтегю Норманом, подписывается соглашение на получение Германией почти миллиарда фунтов стерлингов.
В итоге, Шахту удаётся добиться благосклонности западных банков, это даёт ему возможность сперва сократить, а потом вовсе прекратить платежи по старым займам.
Долг Германии перед США образовался в результате предоставления ей международных займов и кредитов по «плану Дауэса» и «плану Юнга». «План Дауэса» — план взимания репараций с Германии державами-победительницами, принятый в 1924 году, назван по имени председателя комитета экспертов, разработавшего план, крупного американского банкира Дауэса, основная цель его, создать условия для возрождения германского военно-промышленного потенциала. В 1929 году он был заменён «планом Юнга», «план Юнга» был разработан комитетом под председательством главы американского треста «Дженерал электрик» Юнга. Служил новый план тем же целям, что и предыдущий, но содержал ещё больше поблажек германскому империализму.
Посол уильям Додд писал:
«Американские банкиры давали ссуды под высокие проценты после переговоров проведённых Дауэсом и Юнгом, а затем выпустили в Нью-Йорке облигации и распространили их широкой публике по 90 долларов за штуку, нажив на этом колоссальные суммы».
Германия ссылаясь на затруднения связанные с мировым экономическим кризисом отказалась от выплаты репараций. Это было согласованно с правительством Гувера, объявившем в 1931 году мораторий ( отсрочку выплат ) на один год. В последствии «план Юнга» был формально отменён, так как Германия перестала выполнять свои обязательства согласно договору. Но это не помешало ей и дальше получать крупные займы на развитие военной промышленности. Начиная с 1933 года правительство Германии провело ряд мер, направленных на обесценивание германских долговых обязательств ( облигаций ), находившихся в руках иностранных кредиторов. Махинации связанные с германским долгом образовавшимся в период «дауэсизации», типичный пример тесного взаимодействия международных монополий.
В дневнике американского посла Додда есть запись от 3 июля 1933 года:
«Около девяти часов утра мы прибыли в Нью-Йорк. В десять я поехал на совещание в «Нэшнл сити бэнк», где по просьбе руководителей государственного департамента должен был ознакомиться с финансовыми проблемами, стоящими перед германо-американскими банками в связи с необходимостью выплаты 1,2 миллиарда долларов американским кредиторам, которых наши банкиры втянули в субсидирование немецких компаний. В совещании под председательством вице-директора банка Флойда Блэйра приняло участие около десяти банкиров. Всех встревожило соглашение с директором Рейхсбанка Шахтом о невостребовании долгов, согласно которому платежи по долговым обязательствам будут производиться, правда, в обесцененных германских марках».
Манипуляции Шахта с германскими облигациями привели к тому, что к 1939 году иностранные и прежде всего американские кредиторы потеряли на займах предоставленных Германии 7,3 млрд марок. Но потери несли не крупные банки, предоставившие займы, а граждане - рядовые держатели облигаций, которым эти банки продали их в период действия планов Дауэса и Юнга, возместив таким образом для себя сумму, переданную немцам.
Т.е. для ведущих финансовых и промышленных корпораций речь шла не об убытках, а о прибыли. Поставки оружия и махинации с займами приносили баснословный барыш. У. Додд вспоминал, что представители американских банков «Чейз Нэйшнл банк» и «Нэйшнл Сити банк» Уинтроп Олдрич и Генри Манн после частной беседы с фюрером, во время которой они услышали от него о планах форсирования программы вооружения и захвата Австрии, заявили: «С Гитлером можно вести дела» и выразили готовность предоставить нацистам новые кредиты. В последствии Додд писал, что «только в результате этой помощи Германия смогла набрать силы и вооружиться».
Запись в дневнике Додда от 17 октября 1933 года, после разговора с Нейратом ( министром иностранных дел Германии ):
«Я вынужден был признать всю сложность этой дилеммы, так как сокращение экспорта постоянно растущих товарных излишков должно привести к банкротству, что гораздо хуже, чем частичная выплата по обязательствам. Но здесь немцы предпочитают умалчивать об одном своем преимуществе: стоимость германских облигаций на нью-йоркском рынке упала уже до одной трети или даже одной четверти их номинальной стоимости, в результате чего германские муниципалитеты и компании скупают теперь свои облигации за бесценок, выплачивая за каждый занятый ими в 1926–1928 годах доллар лишь от 25 до 40 центов. Германские финансисты не отстают в этом отношении от своих нью-йоркских коллег, изрядно нажившихся за счет американских держателей немецких облигаций».
Ещё один способ, благодаря которому Шахту удалось облегчить критическое положение казны, вызванное перевооружением — конфискация еврейской собственности ( аризация ). К тому же на еврейское население был наложен штраф в 1 миллиард марок. И это ещё не все. Мало того, что конфискации подлежало имущество и счета евреев внутри страны, нацисты решили заставить платить им и заграничных родственников последних. Сделав немецких евреев заложниками, они предлагали родственникам выкупать своих сородичей: — хочешь покинуть Германию — гони валюту!
Ограбление евреев позволило Шахту пополнить казну на несколько миллиардов марок. Но были и исключения. Например барон Эбергард фон Оппенгейм - еврей, пожертвовал 200 тысяч марок в фонд НСДАП и получил от неё своего рода индульгенцию, объявляющую его арийцем.
Из дневника Додда, 8 июня 1935 года:
«Лохнер показал мне копию секретной инструкции, разосланной в немецкие газеты, о необходимости примирения с теми евреями, которые, как предполагается, контролируют мировую кинопромышленность. Геббельс дал это разъяснение потому, что последние инструкции, направленные против евреев, были слишком суровы. Лохнер сказал, что не может переслать это сообщение по каналам Ассошиэйтед Пресс ввиду его особой секретности».
( Луи Лохнер – известный американский писатель и журналист, многие годы занимавший должность шефа Берлинского бюро информационно-новостного агентства Ассошиэйтед Пресс, долгое время работал в довоенной и
послевоенной Германии ).
Счета «МЕФО» уже были упомянуты, можно лишь добавить оценку самого Шахта этой операции:
«Быть может, в мирное время ни один эмиссионный банк не проводил бы такой смелой политики, как Рейхсбанк после захвата нацистами власти. Однако при помощи этой кредитной политики Германия создала непревзойденную военную машину, а эта военная машина, в сою очередь, сделала возможным достижение целей нашей политики».
Германия рукоплескала великому финансисту, Гитлер отметил его заслуги золотым значком нацистской партии.
Аркадий Полторак в своей книге «Нюрнбергский эпилог» приводит цитату из газеты «Militarwoche-Blatt», январь 1937 года:
«Вооруженные силы Германии сегодня с благодарностью произносят имя доктора Шахта, как одного из тех, кто совершил незабываемые подвиги для развития германских вооруженных сил в соответствии с указаниями Фюрера и рейхсканцлера. Вооруженные силы обязаны величайшим способностям и мастерству доктора Шахта тем, что, несмотря на финансовые трудности, они в соответствии с планом сумели из армии численностью 100 000 человек вырасти до нынешних размеров».
( Отрывки из этой статьи так же использовались стороной обвинения на процессе ).
Также его успехи оценивали и иностранцы, вот что пишет Додд в дневнике 20 февраля 1934 года:
«Вопреки мнению о нем, распространённому о нас в Америке, я поражаюсь этому выдающемуся финансисту и восторгаюсь его способностями. Он так умело распоряжается германскими активами и пассивами, что при незначительных золотых фондах успешно поддерживает курс марки на уровне паритета и не допускает застоя в деловой жизни страны».
Джеймс Гэннон из нью-йоркского «Чейз найшнл бэнк», после февральских переговоров 1934 года, где Шахт добился очередной отсрочки платежей, наобещав им «с три короба», говорил:
«...что ум и честность Ялмара Шахта произвели на него глубокое впечатление».
Прожорливая утроба военной промышленности поглощала все средства империи и это не могло продолжаться вечно, в январе 1939 года Шахт представляет Гитлеру меморандум, в котором излагает опасения относительно надвигающейся инфляции. Он предлагает ряд мер по урезанию финансирования других государственных программ и проектов и добивается установления жесткого финансового контроля Рейхсбанка над всеми расходами. Благодаря этим мерам Шахту удалось выявить каналы вывода денег из страны и причастность к этому Геринга, после чего их отношения с Герингом окончательно испортились.
Несмотря на финансовые махинации империя все время балансировала на грани экономического коллапса. Разумно было бы сократить военные расходы и сбалансировать бюджет, но это означало отступление от тех целей которые ставил перед собой фашизм. И для фашистов был только один выход из сложившейся ситуации — война. Только в развязывании войны и ограблении других стран они видели возможность поправить финансовое положение империи. Всем, без исключения, в Европе и Америке это было понятно, это отражено в дипломатических источниках разных стран. 6 апреля 1939 года советник английского посольства в Берлине Форбс сообщал в Лондон:
«Ни в коем случае нельзя исключать того, что Гитлер прибегнет к войне, чтобы положить конец тому несносному положению, в которое он поставил себя своей экономической политикой».
6 мая 1939 года посол Великобритании Гиндерсон в письме Галифаксу писал:
«Сможет ли она ( Германия ) пережить ещё одну зиму без краха? А если нет, то не предпочтёт ли Гитлер войну экономической катастрофе».
Шахт был обижен на правительства западных стран, за то, что его привлекли к суду. Но правительства Англии и США под давлением ряда обстоятельств были вынуждены это сделать. В первую очередь под давлением общественности как внутри этих стран, так и всего прогрессивного человечества. Трудящиеся всего мира сочувствовали советскому народу и радовались победам Красной Армии. В отличии от буржуазных правительств стран союзников, народы этих стран поддержали инициативу Советского правительства о проведении суда над нацистскими преступниками.
Шахт в зале суда
Главным инициатором открытого международно судебного процесса был Советский Союз, все преступления фашистов на оккупированных и освобождённых территориях фиксировались и тщательно документировались. Советское правительство и его органы, подчеркивалось в заявлении Народного комиссариата иностранных дел СССР от 6 января 1942 года, ведут подробный учёт всех преступлений гитлеровской армии, за которые негодующий советский народ справедливо требует и добьётся возмездия. В докладе 6 ноября 1942 года на заседании Московского Совета депутатов трудящихся Сталин предупредил: «Пусть знают эти палачи, что им не уйти от ответственности за свои преступления и не миновать карающей руки замученных народов».
14 октября 1942 года Советское правительство выступило с заявлением, в котором, в частности указывалось:
«...Советское правительство настоящим вновь заявляет во всеуслышание, со всей решительностью и непреклонностью, что преступное гитлеровское правительство и все его пособники должны понести и понесут заслуженное суровое наказание за злодеяния, совершенные ими против народов Советского Союза и против всех свободолюбивых народов... Советское правительство считает необходимым безотлагательное предание суду специального международного трибунала и наказание по всей строгости уголовного закона любого из главарей фашистской Германии, оказавшихся уже в процессе войны в руках властей государств, борющихся против гитлеровской Германии».
Советский Союз неуклонно и настойчиво добивался, чтобы принятые декларации и международные соглашения, о наказании всех военных преступников соблюдались, чтобы никто из фашистских главарей не ушёл от ответственности, чтобы все они предстали перед международным судом.
Ещё в 1942 году «Декларацию о наказании за преступления, совершенные во время войны», подписали правительства Чехословакии, Польши, Югославии, Норвегии, Бельгии, Нидерландов, Люксембурга, Греции, Французского Национального комитета ( правительства в изгнании ).
Далее последовала Московская декларация 1943 года, которую подписали правительства СССР, США и Великобритании. В последствии этот вопрос поднимался на всех встречах и конференциях антигитлеровской коалиции. Но всегда советские предложения и инициативы наталкивались на всевозможные препятствия со стороны представителей США и Англии.
Представители трёх держав подписывают Московскую диклорацию 1943 г
Черчилль, например, неоднократно пытался убедить Сталина, казнить нацистских главарей без суда, потому что их вина и так очевидна, нет надобности в судебном процессе. Министр финансов США Г. Моргентау в меморандуме от 6 сентября 1944 года предлагал составить список основных преступников и после их задержания, установления личности немедленно расстрелять. За казнь без суда также выступал госсекретарь К. Хелл.
22 января 1945 года в меморандуме президенту Ф. Рузвельту, от министра юстиции, военного министра и госсекретаря по вопросу о суде и наказании военных преступников утверждалось:
«...В тысячах случаев невозможно будет установить личность обвиняемых или привести их в причинную связь с отдельными преступными актами. Свидетели окажутся умершими, недоступными по другим причинам и разбросанными по разным местам. Сбор доказательств будет трудоемким и дорогостоящим, а технические проблемы, связанные с обнаружением и подготовкой доказательств для отдельных дел, будут пугающих размеров».
23 апреля 1945 года на англо-американских переговорах заместитель министра иностранных дел Англии А. Кадоган, так же выступал против судебного процесса, от имени правительства разумеется.
С англо-американской стороны выдвигались также разные экзотические версии, например, собрать всех гитлеровских преступников и как Наполеона отправить на безлюдный остров, или признав их душевнобольными, вместо скамьи подсудимых отправить в психушку. Трумэн на Потсдамской конференции предлагал не упоминать имена подсудимых на процессе. Сталин настаивал на упоминании личностей подсудимых:
«Имена, по-моему, нужны. Это нужно сделать для общественного мнения. Надо, чтобы люди это знали. Будем ли мы привлекать к суду каких-либо немецких промышленников? Я думаю, что будем. Мы называем Круппа. Если Крупп не годится, давайте назовём других».
По мнению представителей буржуазных государств подсудимых нельзя было назвать преступниками, потому что они государственные деятели, а их звания и титулы дают им неприкосновенность. Но Нюрнбергский процесс перевернул это представление о буржуазном праве, впервые в истории человечества государственные деятели были осуждены и получили наказание как уголовные преступники.
Истинные причины, по которым правящие круги Запада старались не допустить суда над фашистами, заключалась в том, что они опасались публичного процесса, на котором могут открыться неприглядные стороны их тайной дипломатии, экономического сотрудничества с Рейхом, а главное пособничество Гитлеру в создании военной машины, факты поощрения и подталкивания его к нападению на Советский Союз. Таким образом, процесс мог стать судом над самой капиталистической системой, породившей фашизм. Ведь подготовка к войне - это основная задача, которую ставил перед фашизмом монополистический капитал.
Империалисты, конечно, боялись, что процесс может обернуться против них, когда подсудимые начнут использовать в качестве аргументов «неудобное общее прошлое».
В общем, цель была проста, не допустить разоблачения некоторых подсудимых, которые связаны с «темными» финансовыми делами», а немецких промышленников вообще увести от правосудия путём затягивания процесса.
В докладе главного обвинителя Джексона на имя президента Трумэна от 7 октября 1946 года есть «замечательные» слова: «У США нет ни моральных, ни юридических обязательств предпринимать другой процесс такого рода».
Джексон выступал против подготовки процесса над крупными германскими промышленниками, далее он пишет: «Особый процесс над промышленниками создаст впечатление, будто они преследуются лишь потому, что они промышленники. Это тем вероятнее, что, преследуя их, мы оказались бы в союзе с советскими коммунистами и французскими левыми».
Главный обвинитель от США Роберт Джексон
Нюрнбергский процесс был не только антифашистский, но и антимилитаристский, антиимпериалистический процесс, он раскрыл ту опасную и зловещую роль, которую сыграла германская военщина и крупный капитал в установлении в Германии террористической диктатуры.
Международный военный трибунал сделал бы ещё больший вклад в дело Объединенных Наций, если бы провёл ещё один процесс, но политическая обстановка стремительно менялась, начинался новый этап в отношениях между бывшими союзниками — «холодная война». Это охлаждение в отношениях и переход к конфронтации, нападки на страну Советов со стороны международной реакции, поставило крест на дальнейшем международном сотрудничестве, судебном преследовании и наказании главных виновников развязывания Второй Мировой войны.
Советский Союз и Франция выступили за немедленную подготовку второго процесса — процесса над германскими промышленниками. Но США и Англия не поддержали это предложение, наоборот они сделали все, чтобы трибунал прекратил своё существование. После главного процесса, в американской зоне оккупации были проведены 12 отдельных судебных процесса над преступниками меньшего ранга. Эти дела слушались уже не Международным трибуналом, представлявшим коалицию союзников, а созданной американскими оккупационными властями комиссией, где судьи, прокуроры и следователи были американцы. Процессы были организованы согласно профессиональной принадлежности групп подсудимых: Процесс над врачами, процесс над судьями, процесс над генералами и тд, также прошли три процесса над представителями германских монополий ( Крупп, Флик, Фарбен ).
В Нюрнберге судили главных военных преступников, кого удалось задержать и привлечь к суду. Но далеко не все получили заслуженное наказание; большинство, а именно представители крупной промышленности и банков, пользуясь покровительством друзей и единомышленников из империалистического лагеря, остались безнаказанными. Один из них доктор Ялмар Шахт.
Это отличный пример солидарности и интернациональности капиталистов, но эта солидарность так же противоречива, как и сама капиталистическая система, сегодня они готовы придти друг другу на выручку, а завтра они вцепятся друг другу в глотку в непримиримой борьбе за рынки и влияние.
В то время как общественность «давила», а англо-американские юристы думали как вывести из под юрисдикции международного трибунала промышленников и финансистов — Шахт парировал аргументы обвинителей:
« — Я должен сказать, — заявлял он, — что когда началось вооружение Германии, то другие страны не предприняли ничего против этого. Нарушение Версальского договора Германией было воспринято совершенно спокойно: ограничились лишь нотой протеста, но не сделали ни малейшего шага, чтобы снова поставить вопрос о разоружении...В Германию были посланы военные миссии, чтобы наблюдать за процессом вооружения, посещались военные заводы Германии. Делалось все, но только не для того, чтобы воспрепятствовать вооружению».
Это было наиболее уязвимое место американских обвинителей, контраргументы обвинителя Джексона были неубедительны, он заявил что немецкая пропаганда и сам Ялмар Шахт так здорово рекламировали Гитлера, что ввели в заблуждение влиятельных иностранцев, они «были обмануты режимом». Видимо в Мюнхене, Чемберлен, Даладье и их заокеанские режиссеры тоже стали жертвами обмана.
Когда Джексон перешёл к теме аннексии Чехословакии и причастности Шахта к конфискации ценностей чехословацкого банка, экономический диктатор Германии, не скрывая раздражительности, напомнил суду, как западные державы за несколько дней до Мюнхена предъявили ноты Чехословакии с требованием капитулировать перед Гитлером.
Шахт:
« — Но простите, пожалуйста, Гитлер же не взял эту страну силой. Союзники просто подарили ему эту страну... Я не могу ответить на ваш вопрос, так как я уже сказал, что имел место не захват, а подарок. Если мне делается такой подарок, как этот, то я с благодарностью принимаю его».
Джексон:
«Даже если это не принадлежит тому, кто его делает?»
Шахт:
«Да. А судить о благовидности этого я предоставляю тому кто делает такой подарок».
Напомним, что 29 - 30 сентября 1938 года в Мюнхене состоялась официальная конференция представителей четырёх великих европейских держав, Англии, Франции, Германии и Италии. Чемберлен, Деладье, Гитлер и Муссолини заключили сделку об отторжении от Чехословакии и присоединении к Германии широкой полосы территорий вдоль всей германо-чехословацкой границы. Впоследствии это привело к отделению от Чехословакии территорий в пользу сопредельных государств, выход из состава Чехословакии Словакии ( Словацкая республика ) и Карпатской Украины ( Подкарпатская Русь отошла Венгрии ), а затем 15 марта 1939 года, присоединение «остатков» Чехии к Рейху ( протекторат Богемии и Моравии ). Польше досталась Тешинская область. Представители Чехословакии допущены к переговорам не были, Советский Союз просто проигнорировали, хотя между Чехословакией и СССР был заключён «Договор о взаимной помощи». Советское правительство готово было выполнить свои обязательства, согласно договору, но Польша и Румыния отказались пропустить Красную Армию через свою территорию. Воздушное пространство так же было закрыто и для Советской авиации.
Чемберлен и Деладье прибыли в Мюнхен, заранее приготовившись к капитуляции, они даже не возражали против требований предъявленных Гитлером. Гитлер впоследствии хвастался, что в Мюнхене Чехословакия была поднесена ему на блюде. Позже, перед руководителями вермахта он заявил: «в Мюнхене я познакомился на практике с этими жалкими существами — Деладье и Чемберленом. Они слишком большие трусы для того, чтобы нападать. Они не пойдут дальше блокады». Англо-французская политика «развязала Германии руки» для дальнейшей экспансии в Восточной Европе. Теперь они могли спокойно напасть на Польшу, не опасаясь активных военных действий со стороны Англии и Франции.
Чемберлен , Деладье , Гитлер и Муссолини на Мюнхенской конференции 1938 г
Президент Рузвельт, кстати, присоединился к компании «мюнхенских миротворцев», он отправил Чемберлену поздравительную телеграмму через посла в Лондоне Дж. Кеннеди ( отец будущего 35-го президента США ). Джозеф Кеннеди предвидя последствия этого политического преступления, не доставил эту телеграмму на Даунинг-стрит, а положил ее «под сукно». Чемберлену он донёс текст устно. В последствии он писал:
«У меня было такое чувство, что когда-нибудь эта телеграмма обратится против Рузвельта, и я оставил ее при себе».
Чемберлен же полагал, что такими «подарками» он задобрит немцев и сумеет направить их агрессию на Восток, что передачей Судетской области он покупает лояльность правящих кругов Германии. Таким образом он давал им понять, что Германии больше не придётся рассматривать Чехословакию, как плацдарм для «русской агрессии». При личной встрече после подписания соглашения Чемберлен дал Гитлеру гарантии, что Англия не будет проводить в Юго-Восточной Европе политику военного и экономического окружения Германии. В итоге он уговорил Гитлера подписать ещё и англо-германскую декларацию о ненападении. 30 сентября, перед отъездом из Мюнхена, документ был подписан, есть известные фотоснимки и кинохроника где Чемберлен, после прилёта в Англию, в тот же день, на аэродроме Хестон демонстрирует эту декларацию.
Вот как этот эпизод описывает Черчилль в своих мемуарах:
«Чемберлен возвратился в Англию. В Хестоне, где приземлился его самолёт, он помахал совместной декларацией, которую он дал подписать Гитлеру, и прочёл ее толпе видных деятелей и других лиц, собравшихся приветствовать его. Когда его автомобиль ехал с аэродрома мимо громко приветствовавшей его толпы, Чемберлен сказал сидевшему рядом с ним Галифаксу: — Все кончится через три месяца. Однако из окна здания на Даунинг-стрит он снова помахал своим клочком бумаги и сказал следующие слова: — Вторично из Германии на Даунинг-стрит привёз я почетный мир. Я верю, что это будет мир для нашего времени».
Чемберлен на аэродроме Хестон демонстририрует англо - германскую деклорацию
Деладье, однако, не привёз с собой такой бумажки ( Франко-германская декларация была подписана спустя два месяца - 6 декабря ), зато Жорж Бонне, не ездивший в Мюнхен, организовал для него в Париже пышную встречу.
Может сложится впечатление, что Франция двигалась в фарватере английской политики, от части так, однако французы вели свою игру, не менее близорукую чем англичане и так же направленную на невмешательство, но в свою очередь нацеленную на снижение английского влияния в Европе. Несмотря на сотрудничество, все-таки Англия и Франция оставались главными соперниками друг для друга. Посол Франции Франсуа-Понсэ в декабре 1935 года, оправдывая политику попустительства, относительно агрессивных действий Муссолини заявил, что правительство Франции не будет вступать в войну даже в том случае, если Англия подвергнётся нападению.
Когда Чемберлен говорит о вторично привезённом мире, имеется ввиду первый его визит в Германию 15 сентября.
Из телеграммы германского поверенного в делах в Лондоне Кордта:
Министерству иностранных дел.
Лондон ,15 сентября 1938 г.
Министерству иностранных дел, Берлин №....1 от 15.9.
«...С английской стороны присутствовали лорд Галифакс с супругой и руководящие чиновники министерства иностранных дел. Все они, и особенно лорд Галифакс, своим поведением старались показать нам, немцам, что они с искренней радостью встретили немедленный и сердечный ответ фюрера на обращение британского премьер-министра. Лорд Галифакс отвёл меня в сторону, чтобы спросить о впечатлении, произведённом в Берлине инициативой премьер-министра, и был весьма удовлетворен, когда я ему рассказал, как горячо приветствует немецкая общественность приезд г-на Чемберлена.
Лорд Броккет, который также приехал в сопровождении своей супруги, рассказал мне о глубоком впечатлении, которое он вынес из своей беседы с фюрером в Нюрнберге, и выразил свое твёрдое убеждение, что дело примирения удастся осуществить».
О каких достижениях, о каком мире говорил Чемберлен? Своей инициативой он добился лишь того, что Судетская область перешла Германии и немцы окончательно убедились, что у них нет никаких препятствий для дальнейшей экспансии в Европе. Можно ещё упомянуть, что Мюнхенскому сговору предшествовал ряд англо-германских соглашений, которые были заключены вопреки международным договорам, а именно: Версальскому договору 1920 года; Вашингтонскому морскому соглашению 1922 года; Лондонскому морскому соглашению 1930 года, и позволяли Германии провести не только модернизацию старых видов вооружения, но создавать принципиально новые образцы оружия. На нарушение Германией Локарнских соглашений все просто закрыли глаза. В 1935 году между Англией и Германией были подписаны два соглашения — «Военно-воздушный пакт», который давал возможность Германии создавать современную авиацию и «Морское соглашение», позволявшее Германии строить новейшие линкоры и довести мощь морского флота до 35% совокупной морской мощи Британской империи. В историографии эта политика получила название «Политика умиротворения агрессора», начало которой положило соглашение Хора-Лаваля, признававшее права Италии на территории Эфиопии захваченные ею в ходе Итало-эфиопской войны. Оружейным монополиям нужно было куда-то сбывать свою продукцию, для бизнеса не существует никаких законов, если речь идёт о прибыли, поэтому плевать они хотели на международные договорённости.
Еще в 1913 году, 16 (29) мая в газете «Правда» Ленин писал:
«Сотни и тысячи миллионов рублей расходуются Англией и другими странами на приготовления к войне, — разумеется, все это делается исключительно в интересах мира, в интересах охраны культуры, в интересах родины, цивилизации и т. д.
А в качестве акционеров и директоров предприятий судостроительных, пороховых, динамитных, пушечных и т. д. мы видим адмиралов и знаменитейших государственных деятелей Англии из обеих партий: и консервативной, и либеральной. Золотой дождь льется прямо в карманы буржуазных политиков, которые составляют тесную международную шайку, подстрекающую народы к соревнованию в деле вооружений и стригущую эти доверчивые, глупые, тупые и покорные народы, как стригут овец!
Вооружения считаются национальным делом, патриотическим делом; предполагается, что все строго оберегают тайну. А судостроительные и пушечные, динамитные и ружейные фабрики и заводы представляют из себя международные предприятия, в которых капиталисты разных стран дружно надувают и обдирают, как липку, «публику» разных стран, строя суда или пушки одинаково для Англии против Италии, для Италии против Англии.
Хитрая капиталистическая механика! Цивилизация, порядок, культура, мир — и грабеж сотен миллионов рублей дельцами и аферистами капитала судостроительного, динамитного и пр.!»
А концентрировались эти империалистические идеи в закрытых клубах, вроде Английского Кливдена, где собирались представители знатных и влиятельных кругов империи. В Советской историографии эта компания единомышленников, получила название «Кливденская клика». Кливден - это имение Лорда Астора в 20 милях от Лондона, в конце 30-х это поместье приобрело мировую известность: в нем на уикэнд собиралась кливденская клика — «компания махровых чемберленцев», как их называет в своих воспоминаниях посол Советского Союза в Англии И. М. Майский. Организатором вечеринок и приемов была супруга Лорда — Ненси Астор. На совести этой компании лежит развязывание Мировой войны. В 40-е годы это место приобрело настолько дурную славу, что Асторы отказались от него, подарив государству.
Вот что об этом пишет посол Майский:
«...в Лондоне окончательно сложилась так называемая кливденская клика, сыгравшая столь зловещую роль в годы, предшествовавшие второй мировой войне. Леди Ненси Астор, та самая леди Астор, которая в 1932-1933 гг. кокетничала своей «дружбой» с Советской страной, в течение последующих лет обнаружила свое настоящее лицо и в конце концов стала «хозяйкой» политического салона, в котором собирались самые махровые представители консервативной партии. Обычно в ее роскошном имении Кливден, под Лондоном, где она пыталась имитировать Версаль, встречались также люди, как Невиль Чемберлен, лорд Галифакс, Самуэль Хор, Саймон, Кингсли Вуд, Лотиан, Том Джонс, Эрнст Браун и др. Особенно крупную роль играл здесь редактор «Таймс» Джефри Доусон, являвшийся чем-то вроде идеологического вождя всей этой клики. Человек крайне реакционный, религиозно настроенный, не имевший реального представления ни об Европе, ни, в частности, о Германии, Доусон преклонялся перед силой и, считая гитлеровскую Германию решающей мощью на континенте Европы, проповедовал самое беззастенчивое «умиротворение» нацистского диктатора. Влияние Доусона было настолько велико, что премьер-министры того времени — Макдональд, Болдуин, Чемберлен — обсуждали с редактором «Таймса» министерские назначения».
В этом «салоне» встречались не только высокопоставленные англичане, но и американцы. Нередко, за ужином или между партиями в гольф решались важнейшие государственные вопросы. Вот так, развлекаясь и играя, капиталисты и аристократы распоряжались судьбами целых стран и народов.
Дальше Майский пишет:
«Чем ближе надвигалась война, тем активнее становился Кливден. Салон леди Астор превратился в главную цитадель врагов Советского Союза и друзей англо-германского сближения. Отсюда шла наиболее энергичная пропаганда концепции «западной безопасности»; здесь смаковались картины советско-германского взаимоистребления, на осуществление которого делали ставку завсегдатаи Кливдена. Салон леди Астор имел сильнейшее влияние на назначение министров, на формирование правительств и на определение политической линии этих правительств. Приход к власти Невиля Чемберлена знаменовал собой усиление «кливденской клики», что рождало в руководящих, кругах Советского Союза лишь самые тревожные опасения. Ждать пришлось недолго».
Посол СССР в Ангии И.М. Майский
У посла Додда в дневнике имеется запись от 6 мая 1935 года:
«Лорд Лотиан, он же Филипп Керр, который был секретарем Ллойд Джорджа во время мировой войны, написал мне об этом в полученном мною сегодня письме. Он высказал мнение, что возможность вовлечь Германию в Лигу наций упущена, так как Франция не смогла взглянуть в лицо действительности, а Англия не сумела изменить свой политический курс. Следовательно, по его убеждению, Лига наций будет низведена до роли чисто антинацистской организации, что даст Германии лишний повод следовать собственным путем, придерживаясь политики с позиции силы. Он недвусмысленно дал понять, что стоит за коалицию демократических стран, которая отвела бы от них всякий удар со стороны Германии и направила бы его на Восток. По всей видимости, его мало беспокоит, что это может привести к войне между Россией и Германией. Более того, он, кажется, видит в этом хорошее средство устранения трудностей, навязанных Германии Версальским договором».
( Лорд Лотиан - близкий друг лорда Астора и завсегдатай кливденского салона ).
Главная цель Чемберлена и его окружения, как мы уже показали — «умиротворение фашистских диктаторов», установление такой «Западной безопасности», какой ее понимали в Англии, и направление фашистской агрессии против Советского Союза. Цель английской политики в Европе была — сдерживание Франции, как главного конкурента, на Востоке нужно было покончить с Советским Союзом. Выращиванием «цепного пса» в виде фашистской Германии решались эти две задачи. Чемберлен думал, что ему удастся приручить Гитлера, задобрив его «подарками» в виде государств Восточной Европы. Посол Майский вспоминал, что в одном из частных разговоров Черчилль сказал ему: — Невиль - дурак... Он думает, что можно ехать верхом на тигре».
Сейчас это выглядит каким-то безумием, идиотизмом, но классовая ненависть к СССР была настолько велика, что, как видно, это приводило к помутнению рассудка.
В Германии тоже был свой клуб — «Клуб Господ», который объединял богатейших немецких монополистов и аристократов. На момент прихода Гитлера к власти, клуб насчитывал более пятисот членов и сыграл важную роль в подготовке прихода нацистов к власти. В любом буржуазном государстве существуют подобные элитарные клубы, более того, существуют так же и международные клубы, например Бильдербергский.
Ещё в 1935 году посол Додд заметил предпосылки будущего сговора, вот что он записал 7 ноября:
«Я шутя спросил Риббентропа, что он делает для сохранения мира в Европе. Он ответил: «Все, что могу», но не проявил никакого желания поддержать разговор, хотя в последнюю неделю или две ходят упорные слухи, что он ведет переговоры с тайными представителями Лаваля – французского министра иностранных дел. Франсуа-Понсэ сказал мне: «Переговоры ведутся, но я не знаю, с какой целью. Вряд ли можно ожидать какого-либо результата в скором времени». Я подозреваю, что готовится какой-то сговор между Францией, Англией и Германией, как только удастся призвать Муссолини к порядку».
Но буржуазная пропаганда, сегодня трубит без умолку о «Пакте Молотова-Риббентропа», как о зловещем заговоре против демократии, умалчивая о Мюнхенском сговоре, делая вид, что его не было. А если говорят, то не связывают два этих события. Нельзя забывать, что именно мюнхенская политика и дальнейший саботаж договора о коллективной безопастности в Европе со стороны Англии и Франции вынудили Советский Союз пойти на соглашение с Гитлеровской Германией, просто не оставили выбора. Последняя Московская конференция, прошедшая в августе 1939 года накануне вторжения немецкой армии в Польшу, на которой англо-французская делегация показала своё несерьезное отношение к вопросу безопасности, стала последней каплей. Дальнейшее сотрудничество в этом вопросе оказалось бессмысленным. О несерьезном отношении к переговорам и умышленном их затягивании со стороны Англии и Франции свидетельствует то, что, во-первых, дорога в Москву, по необъяснимым причинам, у них заняла 17 дней, хотя примерные сроки нападения немцев на Польшу были известны, как Британскому, так и Советскому правительствам и каждый день был на счету. Во-вторых, в Москву была отправлена делегация недостаточно высокого уровня, с инструкциями ограниченного характера, к тому же не имеющая компетенции подписывать документы такого уровня. Переговоры ради переговоров — обычная практика для Английской и вообще Западной дипломатии, такую тактику переняли у них и усовершенствовали американцы. Это делается для того, чтобы ввести в заблуждение общественное мнение. Доведя переговоры до абсурда англичане и французы добились своего, Советская сторона убедилась в бессмысленности последних, отказалась от дальнейшего участия в них. И вполне ожидаемо было то, что в Западных средствах массовой информации появилась информация, дескать, «Советы сорвали переговоры, отказавшись от конструктивного диалога» и отвергли мирные инициативы. Такая тактика всегда позволяет Западной дипломатии оправдывать свои действия перед обществом, если приходится действовать в обход международным договоренностям.
В случае с Московской конференцией в 1939 году, Англия и Франция затягивали переговоры с одной лишь целью - не допустить сближения Германии и СССР, а вышло наоборот.
Задача англо-французской делегации заключалась в том, чтобы создать видимость того, что Советская сторона отказалась от предложений великих Западных демократий, дабы оправдать политику изоляции Советского Союза и сорвать мирные инициативы Советской России по созданию общеевропейского антивоенного союза. Для буржуазной, международной политики, это норма, когда реальные действия расходятся с декларируемыми заявлениями.
Если говорить о Советско-германских отношениях, то надо всегда начинать с Рапалло. Сегодня мало кто говорит о том, что Советский Союз имел с Веймарской республикой договор о дружбе, сотрудничестве и ненападении ( Рапалльский договор 1922 года, Берлинский договор 1926 года ), Берлинский договор был продлён в 1931 году, срок действия его закончился в 1934 году. Это было неизбежное послевоенное сближение двух государств оказавшихся в международной изоляции. Но не услышать сегодня от буржуазных «правдолюбов» о том, что после прихода нацистов к власти в Германии, Советский Союз прекратил военное сотрудничество с Рейхом; практически прекратилось экономическое сотрудничество. Что откровенная антисоветская политика фашистов обнажила непримиримость противоречий двух систем.
Это направление в германской политике существовало ещё до прихода нацистов к власти, немецкие промышленники и их Западные партнеры всячески выступали за прекращение торговых отношений с Советским Союзом, одна из целей «Локарнских соглашений 1925 года, кстати, — не допустить сближения и более тесного военно-экономического сотрудничества Германии с СССР. Они ненавидели страну Советов, мечтали об ее уничтожении. Их пугал рост экономического и военного потенциала СССР, пугали идеи, которые были движущей силой этого общества. Для них было непостижимо то, на чем держится это государство, из основы которого, как им казалось, извлечён стержень — основа всего в их капиталистической цивилизации — частная собственность и частная инициатива.
14 декабря 1935 года Додд пишет:
«...английский посол в течение часа беседовал с Гитлером и вновь отстаивал идею заключения всеобщего мирного соглашения между великими державами, включая Россию. Гитлер притворился, что хочет договориться по вопросу о вооружениях с западными державами, но разразился яростной бранью по адресу России. Он говорил, что Германия должна воевать с коммунистами, проклятыми коммунистами...».
Приведём любопытный документ из архива внешней политики РФ ( АВП РФ. Ф. 010. Оп. 4. П. 18. Д. 30. Л. 209—210. )
«Запись беседы первого секретаря полномочного представителя СССР в Германии Б. Д. Виноградова с журналистом Виттигом
16 февраля 1932 г.
Секретно
Не так давно ко мне заходил близкий к фашистам журналист Виттиг, который передавал мне, что в правительственных и промышленных кругах решено идти по линии постепенного свертывания торговли с СССР. Виттиг связывал это решение с ростом антисоветских настроений и фашизации государственного аппарата. Я не придал тогда особого значения этому сообщению, поскольку не был уверен в авторитетности источников информации Виттига. Однако нечто подобное я услышал вчера от Кроля и Дитмара - берлинских редакторов «Кельнише Цайтунг». Кроль в осторожной, но совершенно недвусмысленной форме дал мне понять, что в правительственных кругах существует весьма настороженное отношение к заказам СССР и государственное гарантирование новых заказов натолкнётся на большие трудности. В то же время Кроль считает, что Германия, исходя из своих внутренних ресурсов, могла бы осилить дальнейшее гарантирование заказов и форсирование торговли с СССР. Однако основным препятствием в данном случае являются не внутриполитические причины, как на то указывал мне Виттиг, а внешнеполитический момент. В связи с переговорами о задержании краткосрочных кредитов французы развили большую агитацию в Америке против Советско-германской торговли, обвиняя немцев в том, что они вкладывают французские и американские деньги в пятилетку. Эта агитация имела большой успех и результатом ее было выступление французских и американских банкиров во время переговоров о задержании кредитов в Берлине. Банкиры потребовали, чтобы германское правительство прекратило финансирование торговли с СССР. По информации Кроля, выступление франко-американских банков произвело большое впечатление на германское правительство и принесёт существенный ущерб Советско-германской торговле.
Б. Виноградов»
В свою очередь нацисты не скрывали своих агрессивных планов относительно СССР и открыто об этом говорили, представители власти и в первую очередь Гитлер не стеснялись в выражениях в адрес нашей страны. Советских дипломатов игнорировали на различных дипломатических мероприятиях, посольских собраниях и встречах. Но на уровне послов и торговых представительств немцы добивались продолжения экономического сотрудничества. Ничего даже близко похожего на дружбу или cоюз не было, никаких взаимных интересов, никакой общности взглядов, как нам сегодня пытаются навязать, не было и быть не могло. Договор с фашистской Германией нужен был для того, чтобы выиграть время для подготовки к неизбежной войне, раздел Польши нужен был для того, чтобы отодвинув границу на Запад, упредить немецкую армию. Тем более, что Советскому Союзу отошли те части Западной Украины и Западной Белоруссии, которые были оккупированы Польшей в 1920 году, Советско-германская демаркационная линия прошла по так называемой «Линии Керзона», т.е. по старой русско-польской границе. Если бы Германия оккупировала всю Польшу, то несложно догадаться к каким последствиям это могло привести в недалеком будущем: Минск, например, мог быть окружён в первые дни войны, до Житомира рукой подать. Если бы Советское руководство безучастно наблюдало за изменением границ в Европе, есть ли гарантии, что Германия не оккупировала бы страны Прибалтики, причём прецедент уже имел место — это аншлюс Мемеля в марте 1939 г.( Клайпеда, Литва ). Гитлер не скрывал свои намерения относительно прибалтийских стран и неоднократно заявлял об этом. В таком случае вероятность потери Ленинграда увеличилась бы в разы. Так что все эти меры, которые были предприняты с 1939 по 1941 годы Советским правительством, были адекватным ответом на политику Запада и последствия к которым она привела.
Подписание Мюнхенской декларации, вовсе не означала, что немцы собирались придерживаться ее. Риббентроп сразу после окончания конференции заявил, что Чемберлен «...сегодня подписал смертный приговор Британской империи и предоставил нам проставить дату приведения этого приговора в исполнение».
В Мюнхене, сразу после окончания конференции, Гитлер и Муссолини продолжили переговоры о заключении германо-итало-японского союза с целью подготовки войны против Англии и Франции.
Чтобы показать, что не только Германия имела агрессивные планы по разделу Чехословакии, приведём пару документов из сборника — «Документы министерства иностранных дел Германии. Германская политика в Венгрии ( 1937 — 1942 гг. )»
Запись беседы Вейцзекера со Стояи
Берлин, 10 июня 1938 года.
«Сегодня венгерский посланник вновь осведомился у меня, как обстоит дело с чешским вопросом. После того как я сообщил ему об этом некоторые сведения, господин фон Стояи сообщил мне содержание беседы, которую он имел недавно с генерал-фельдмаршалом Герингом по инициативе последнего.
По словам посланника, фельдмаршал высказался в том смысле, что было бы все же хорошо, если бы в военном конфликте Германии с Чехословакией Венгрия возможно скорее приняла бы активное участие. Было бы, может быть, выгодно опередить поляков, которые, как известно, претендуют на кусочек Чехословакии, прежде чем они, несмотря на хорошие отношения с Венгрией, не опередят нас с Вами. Коснувшись затем венгерско-югославских отношений, посланник вернулся к прежнему вопросу и сказал, что генерал-фельдмаршал вопреки своему вышеупомянутому мнению недостаточно ясно высказался о том, будет ли уместно уже теперь приступить к совещаниям генеральных штабов относительно характера совместных или параллельных операций в предполагаемом конфликте. Судя по одному из замечаний фельдмаршала, может оказаться необходимым, чтобы германские войска прошли через венгерскую территорию.
Сообщения посланника сводятся к предложению, чтобы во время настоящего путешествия генерала Кейтеля способствовать разрешению затронутой посланником проблемы. Посланник убедительно просил меня предложить его сообщения на рассмотрение господину рейхсминистру.
Я обещал ему выполнить эту просьбу.
ВЕЙЦЗЕКЕР
Господину рейхсминистру
Господину младшему статс-секретарю».
( Эрнст Вейцсзекер - германский дипломат, директор политического отдела министерства иностранных дел. Деме Стояи - венгерский дипломат, военный атташе в Берлине ).
Отрывок из документа «Записка МИД об отношениях Венгрии со странами Малой Антанты»
Референтура
1 политического отдела
687 секр.
Берлин, 18 августа 1938 г.
Записка:
«....Далее здешний венгерский посланник осведомился о готовности Германии начать совещания генеральных штабов, которые подготовили бы позиции обеих сторон в случае возможной необходимости совместного выступления против Чехословакии. Посланник пока не получил на это ответа. Однако при посещении Будапешта генералом Кейтелем этот вопрос обсуждался между ним и регентом. При этом установлено, что военно-оперативные обсуждения могут иметь место только тогда, когда станут ясными политические цели».
( Малая Антанта - Союз Чехословакии, Румынии и Югославии, созданный в 1920 году для противодействия попыток Венгрии воссоздать империю ).
Продолжая разыгрывать обиженного Шахт сетовал на то, что Веймарская республика кое-кого на Западе не устраивала, ведь она заключила Раппальский договор с Советской Россией. Со страшной и ужасной Советской Россией, где «проклятые большевики» подняли руку на самое «святое» в мире капитала — частную собственность. Видимо поэтому Запад говорил Веймарской республике «нет».
— Но когда к власти пришёл Гитлер, — заявил Шахт, — все изменилось.
Австрия? — Возьмите. Ремилитаризировать Рейнскую область? — Сколько угодно. Судеты? — Конечно! Всю Чехословакию ? — Ради Бога.
До Мюнхена Гитлер и мечтать не мог о Судетской области, разве что об автономии размышлял. А тут ему «добрые люди» все преподнесли на «блюдечке с голубой каемочкой».
Все это делалось с одной целью, вырастить, выкормить Гитлеризм, разжечь в нем аппетит, а затем направить против Советского Союза.
На процессе, Шахт отвечая на вопросы своего адвоката, заявил, что не причастен к мюнхенской политике Рейха, что он, мол, даже саботировал деятельность правительства в это период. Но факты вещь упрямая, едва германские войска вступили в Вену, он поспешил в государственный банк, чтобы наложить руку на наличность австрийской казны. Четыреста миллионов шиллингов золотом мигом перекочевали в Берлин.
«Оппозиционный министр» собрал служащих австрийского банка и обратился к ним с речью, которая неоднократно цитировалась обвинителями на процессе:
« — Рейхсбанк никогда не будет ничем иным, как национал-соцалистическим учреждением, или я перестану быть его руководителем...Совершенно невозможно, чтобы хотя бы одно-единственное лицо, которое не всем сердцем за Адольфа Гитлера, смогло в будущем сотрудничать с нами...Теперь я прошу вас встать. Мы присягаем в нашей преданности Великой семье Рейхсбанка, великому германскому обществу. Мы присягаем в верности нашей воспрянувшей, мощной, Великой Германской империи. И все эти сердечные чувства мы выражаем в преданности человеку, который осуществил все эти преобразования. Я прошу вас поднять руки и повторять вслед за мной: «Клянусь, что буду преданным и буду повиноваться фюреру Германской империи и германского народа Адольфу Гитлеру и буду выполнять свои обязанности добросовестно и самоотверженно...» Вы приняли эту присягу. Будь проклят тот, кто нарушит ее. Нашему фюреру трижды «Зиг Хайль!»».
Вот так гражданин Шахт «саботировал» деятельность правительства.
Точно так же рейхсминистр «саботировал» деятельность правительства, когда настал черёд Чехословакии. Как он ни старался ему не удавалось отмежеваться от фюрера и его клики.
Запад на все это закрывал глаза, подбрасывая поленья в костёр разгорающейся войны. Империалисты ждали от Гитлера решительных действий против Советского Союза, именно на это были направлены все усилия, но сам Гитлер и германский генералитет понимали, что СССР слишком силён, и для войны с ним потребуется вся военно-промышленная мощь Европы. Поэтому в 1939 году не могло быть и речи о войне с Советской Россией. Для того, чтобы осуществить «поход на Восток», нужно было подчинить себе Запад. Шахт был в курсе всех основных направлений внешней политики Рейха и считал ошибочным новый курс военной стратегии. Он был очень близок с Западными промышленными и финансовыми кругами, которые делали ставку на «восточный вариант».Его не устраивал «западный вариант» развязывания войны и он решил временно отойти в сторону, заняв положение наблюдателя.
Тут позиции двух диктаторов, политического и экономического разошлись. Но Шахт не ушёл, он только отошел, он остался в составе правительства и не упускал возможность быть полезным Гитлеру. В частности он использует свои связи с Банком международных расчетов в Швейцарии для налаживания новых контактов с правящими кругами США. Шахт хотел выйти прямиком на Рузвельта, но вторая попытка ему уже не удалась. Уильям Додд в своём посольском дневнике пишет о том, что Шахт обращался к нему с такой инициативой.
Дневник посла Додда, кроме всего прочего, интересен ещё и тем, что он содержит записи, которые показывают положительное отношение представителей бизнеса и политических деятелей как к политике Муссолини и Гитлера, так и к самим диктаторам, некоторые не просто выражали симпатии к ним, но и восхищение, стремление применить их методы в своих странах.
1 февраля 1935 года Додд обедал у заместителя министра сельского хозяйства США Роксфорда Тагуэлла, среди гостей были известные люди, члены палаты представителей и сенаторы, одним из них был Вильям Херст. Херст произвёл на посла сильное впечатление, это отражено в записи, датированной этим днём:
«У этого человека просто поразительные взгляды. Он рассуждает точь-в-точь как национал-социалист. Будь его воля, он прекратил бы всякую торговлю с Европой. Он сторонник установления господства Германии над всей Европой, Соединенных Штатов – над обеими Америками, а Японии – над Дальним Востоком. Он был бы рад, если бы Германия поработила Англию: тогда Канада, разумеется, досталась бы Соединенным Штатам. Большинство присутствовавших за обедом согласилось с этой идеей крупных предпринимателей о том, что три великих мировых державы должны объединиться и подчинить себе малые нации вроде поляков и голландцев. Идея эта основана на ненависти к Англии и Франции, на незнании уроков истории и на равнодушии к культурным запросам таких народов, как англичане, французы и голландцы, не говоря уже о многочисленных мыслящих людях Германии, которые сейчас совершенно беспомощны...Сенатор, по-видимому, был искренен, когда заявил, что убедил Лонга голосовать против нашего вступления в Палату международного суда, о чем Лонг не имел ни малейшего представления. Выбрав удобный момент, когда все замолчали, я заметил, что не стал бы и разговаривать с таким человеком, как Лонг. Тогда сенатор сказал:
– Вот погодите, скоро мы будем расстреливать людей, подобно тому, как это делает Гитлер».
Палата международного суда - Судебный орган Лиги Наций учреждённый в 1920 году, преемником ее является сегодня Международный суд ООН. США не являлись членом Лиги Наций и не участвовали в работе ее учреждений.
Некоторые сторонники Рузвельта считали, что участие в этом судебном органе позволит Штатам принудить Германию возместить убытки американским компаниям, но Германия тоже не была членом Лиги и в этом постарались немецкие промышленники, именно они продавили это решение в Рейхстаге, об этом прямо заявлял Фриц Тиссен. В 1933 году в Германии параллельно с парламентскими выборами прошёл референдум о выходе из Лиги Наций. Предложение о вступлении в Лигу встретило сопротивление американских изоляционистов. В политических кругах США в этот период было немало сторонников политики изоляционизма, протекционизма или как выражались члены так называемого «мозгового треста» — «экономического национализма», т.е. введение ограничительных пошлин для иностранных товаров, сокращение импорта, импортозамещение и т.д. Были и те, кто предлагал вообще прекратить торговые связи с Европой и установит режим автаркии.
«Мозговой трест» - это группа ближайших советников Рузвельта, в эту группу входили политические деятели, ученые, бизнесмены занимавшие различные посты в госаппарате.
6 февраля Додд встретился с президентом и сообщил об услышанном на обеде у Роксфорда Тагуэлла первого февраля:
«Я конфиденциально передал ему все, что сказал 1 февраля сенатор на обеде у мистера Тагуэлла: что это он уговорил сенатора Лонга голосовать против вступления Соединенных Штатов в Палату международного суда и что в Америке необходим террор. Правда, я не назвал имени сенатора. Рузвельт, не колеблясь, проговорил:
– Это очень похоже на сенатора X.
Я не сказал ни да, ни нет, хотя догадка его была правильна, а только добавил, что это был частный разговор.
Президент продолжал:
– Действуя гитлеровскими методами, Лонг хочет выставить свою кандидатуру на президентских выборах в 1936 году. Он надеется собрать сто голосов на съезде демократической партии. После этого он намерен организовать самостоятельную группировку совместно с представителями прогрессивного блока Юга и Среднего Запада при участии сенатора X и других. Таким образом он рассчитывает победить демократов и привести к власти реакционного кандидата от республиканской партии. ( Рузвельт и его союзники считали, что если крупный капитал будет продолжать подавлять демократию и рабочее движение в Соединенных Штатах, как в некоторых европейских государствах, это приведёт к революции, в результате которой капиталисты потеряют все, что имеют; «новый курс» Рузвельта противоречил интересам бизнеса и за это противники ( республиканцы ) президента называли его социалистом ). К 1940 году положение в стране, по мнению Лонга, будет таково, что он станет диктатором. Действительно, об этом мечтает кое-кто из южан, склоняются к этому и некоторые представители прогрессивного блока. Однако Каттинг из штата Нью-Мексико, который уплатил огромные деньги, чтобы пройти в сенат прошлой осенью, тоже претендует на пост президента. Он послужит причиной раскола в прогрессивном блоке и, возможно, восторжествует над Лонгом. Положение угрожающее... Я сказал ему, что Херст действительно сделал то, о чем шла речь, и что, по-моему, он близко связан с германскими нацистами. Я обещал, как только приеду в Берлин, прислать доказательства, подтверждающие, что Херст помогает итальянскому диктатору».
В 1935 году Уильям Херст был одним из самых богатых людей в мире, его состояние оценивалось в 200 млн. долларов — медиамагнат, как говорят сегодня, ему принадлежали 25 ежедневных газет, 24 еженедельных газет, 12 радиостанций, 2 мировых агенств новостей, одно предприятие по производству новых тем для кинофильмов, киностудии Cosmopolitan. Он отличался крайне правыми взглядами, мировоззрение имел ультраконсервативное, националистическое и как любой капиталист антикоммунистическое. В 1934 году он совершил путешествие в Германию, где был принят Гитлером как гость и друг. После поездки в газетах Херста появилась серия статей против социализма, против Советского Союза и, в особенности, против Сталина, Херст также использовал свои газеты для фашистской пропаганды публикуя статьи Геринга. В результате сделки с Геббельсом информационные агенства Херста поставляли всю информацию из Европы и Америки министерству пропаганды Рейха.
Уильям Херст
Дневник посла Додда, запись 15 марта 1935 года:
«Во время беседы с Рузвельтом 6 февраля я сказал президенту, что, по моему глубокому убеждению, Уильям Рэндолф Херст, который способствовал провалу предложения президента о вступлении Соединенных Штатов в Палату международного суда, сочувствует Муссолини и Гитлеру. Я обещал ему по возвращении в Берлин подтвердить это новыми доказательствами, если мне удастся получить их. Вот что я узнал.
В 1924 году Херст был яростным противником диктатуры Муссолини. С целью получения информации для своих газет он послал одного очень способного корреспондента, итальянца по национальности, в Рим в качестве представителя агентства Юнайтед Пресс. Когда первая из серии статей этого корреспондента была прислана в Нью-Йорк, Херст решил послать в Рим другого человека, чтобы заключить с Муссолини сделку: он предлагал Муссолини платить ему доллар за каждое слово, которое тот продиктует специально для газет Херста. Было широко известно, что один банк на побережье Тихого океана предоставил Херсту заем на несколько миллионов долларов, а владельцы этого банка сочувствовали Муссолини. С тех пор газеты Херста по всей Америке начали восхвалять диктатуру в Италии, а Муссолини были выплачены огромные суммы денег. С 1924 года и до настоящего времени Херст поддерживает существующий в Италии режим.
Летом 1934 года Херст и группа его друзей отправились на нескольких автомобилях в Германию. Херст провел несколько недель в Наухейме, причем, как сообщалось, резко отрицательно отнесся к диктаторскому режиму Гитлера. Это было вскоре после убийств 30 июня ( речь идёт о расправе Гитлера над штурмовиками «ночь длинных ножей» ). Однако Ганфштенгль и Розенберг нанесли ему визиты, и в начале сентября Херст на самолете прибыл в Берлин. Он встретился с Гитлером и уехал отсюда, настроенный более благожелательно».
После визита Херста в Германию и встречи с Гитлером полосы американских газет наполнились «ужасами Советского режима» — 40 миллионов читателей херстовских газет по всему миру узнали «правду» про убийства, геноцид, рабство, голод и прочий вздор. Всё это стало темой для новостей почти ежедневно, материалы для Херста поступали от Гестапо и министерства пропаганды, на первых полосах газет часто появлялись карикатуры на Сталина, изображенного в виде убийцы, держащего кинжал в окровавленных руках.
Многие мифы о Советском Союзе, которые до сих пор культивируют буржуазные СМИ, придуманы журналистами газетного треста Уильяма Херста.
Один из них, это миф про «голодомор», якобы целенаправленную политику уничтожения украинского народа большевиками. Эта кампания началась 18 февраля 1935 года с заголовка первой страницы в Chicago American: «6 миллионов человек умерли от голода в Советском Союзе». Используя материалы, поставляемые нацистской Германией, американские газеты начали печатать фальсикации о геноциде, задачей которых было убедить читателей в том, что большевики сознательно пошли на преступление, ставшее причиной гибели нескольких миллионов жителей Украины от голода.
Все мифы и все то вранье, которое по сей день распространяется в мире в целом и в нашей стране в частности про «ужасы большевизма» не имеют никакого фактологического обоснования, никакой документальности — основной источник на который всегда опирались и опираются антисоветчики — западная пресса. Вся белоэмигрантская литература, описывающая жизнь Советской России, так же основана на слухах, тиражируемых европейскими и американскими газетами.